Эксперт призвала участников фармрынка активнее отстаивать свое мнение

Досье
Аделя Кальметьева
Образование: провизор (фармфакультет БГМИ).
Семья: супруг — председатель Совета директоров аптечной сети «Фармленд» Олег Муров, сын Даниил.
Увлечения: коллекционирование предметов старины, имеющих отношение к истории Уфы и фармации, политика, разработка новых проектов.
Девиз по жизни: мрак не бывает бесконечным!

На пороге перемен

В вашей семье были известные врачи, однако вы выбрали аптечное дело. Почему?

Моя бабушка была известным в Уфе стоматологом и преподавала в медицинском университете. Ей, конечно, хотелось, чтобы внучка пошла по ее стопам, однако я заявила, что буду провизором. Выбор профессии был неслучайным — мне с детства нравилась химия. Поэтому, окончив школу с золотой медалью в 90-м году, я поступила в БГМИ.

Родные по-прежнему сильно тревожились: в тот период аптеки представляли собой довольно жалкое зрелище. Ассортимента не было вообще — одни бинты да зеленка, а лекарства доставали по большому блату. Но я верила, что скоро ситуация изменится, потому что во всем мире люди приходят в аптеки за здоровьем и красотой, а провизор и фармацевт — представители уважаемой профессии.

Я верила, что скоро ситуация изменится, потому что во всем мире люди приходят в аптеки за здоровьем и красотой, а провизор и фармацевт — представители уважаемой профессии.

Однако мои планы уходили далеко за пределы первого стола. Поэтому, окончив институт, я решила пойти по управленческой стезе и заступила на должность товароведа в СГПП «Башфармация». В 1996-м я устроилась заведующей складом в оптовую компанию «Башмедсервис». Моим руководителем был Олег Муров — учредитель компании и великолепный стратег, безошибочно угадывающий тенденции рынка. Он дал мне шанс реализовать себя — в отличие от многих, он не считал, что руководителем может быть только мужчина. Знакомство с ним и возможность учиться у него — одна из самых больших удач в моей жизни. Сейчас мы супруги, он как председатель Совета директоров решает стратегические вопросы, а я занимаюсь тактическим планированием.

Наследство нулевых

Насколько быстро вера в развитие фармы оправдалась?

Девяностые для меня были временем надежд. Да, порой приходилось работать круглыми сутками, а дефолт 1998 года я не забуду никогда. Но мы были молоды и верили, что все переживем, а потом появятся правильные законы, благодаря которым страна пойдет европейским путем. Собственно, так и получилось. Конец 90-х ознаменовался принятием законов, которые позволили рынку развиваться следующие 15 лет.

То было время надежд, а сейчас?

Хоть я уже нахожусь в возрасте, далеком от наивности, и опыта за плечами предостаточно, я все равно верю в лучшее будущее. Разум рано или поздно восторжествует. Но прежде чем это случится, мы, видимо, должны достичь дна и, оттолкнувшись от него, сделать большой рывок вверх.

В ближайшие полгода на рынке, скорее всего, вообще не останется малого бизнеса.

С 1 января 2021 года всех предпринимателей лишили ЕНВД — того, на чем поднялся малый и средний бизнес. Зато ввели маркировку. Мой прогноз в связи с этим печальный — в ближайшие полгода на рынке, скорее всего, вообще не останется малого бизнеса. Переход на «упрощенку» вкупе с маркировкой, которая коснется огромного количества потребительских товаров, сделает ведение малого бизнеса невыносимым. При этом все забывают, что в регионах 30% рабочих мест обеспечивают именно предприниматели. Я хорошо помню, как 20 лет назад приняли новый Налоговый кодекс с большим количеством разумных мер. В этот период многие приобретали недвижимость, которая становилась гарантом стабильности бизнеса. У «Фармленда» почти половина помещений в собственности, что позволяет нам больше ресурсов направлять в рост. И очень жаль, что мудрые законы, которые помогали людям развиваться, сейчас упраздняются.

Молчать в то время, когда умирают люди, — это предательство

Коллеги по цеху уважают вас за честность и прямоту, когда идет обсуждение проблем, связанных с маркировкой, дефицитом лекарств. Хотя многие предпочитают отмалчиваться. Вам не страшно вызвать негатив со стороны регуляторов?

Я преодолела страх и говорю разумные вещи. Не потому что я против кого-то или поддерживаю кого-то. Я считаю себя настоящей патриоткой (в отличие от тех, кто кричит о патриотизме с шикарной виллы на острове Комо). В моих планах нет стремления покинуть родину и отправиться туда, где жить проще. Я хочу гордиться своей страной. А Россия — это не только Москва. Это 85 субъектов, в которых необходимо создать нормальные условия для жизни.

Мы как региональная сеть всеми силами пытаемся этого добиться. Арендные платежи, налоги, коммуналка, рабочие места — все это обеспечивает стабильность в регионах. Мы снабжаем заказами партнеров по бизнесу (тоже региональных), которые, в свою очередь, предоставляют рабочие места своим сотрудникам.

В моих планах нет стремления покинуть родину и отправиться туда, где жить проще. Я хочу гордиться своей страной.

Никогда проблем из-за вашей прямолинейности не было?

С коллегами были. И я очень благодарна супругу, что он меня поддерживает и не говорит: «Сиди и не высовывайся». Мы являемся членами РААС и от лица этой ассоциации тоже выступаем. Фраза «Мы не рабы, рабы не мы» достаточно точно описывает нашу позицию. В прошлом году я на всех профильных форумах и в СМИ говорила о том, что нельзя так поспешно внедрять маркировку. Говорила о том, что мы в пандемию не сможем обеспечить людей лекарствами. О себе я тогда даже не думала. Я думала об умирающих людях. С просьбами достать лекарства мне звонили родственники, главврачи больниц, огромное количество незнакомых людей. У многих был вопрос жизни и смерти. Когда мы неимоверными усилиями выпускали товар в оборот, на улицах около аптек стояли очереди. Это было действительно страшно.

С просьбами достать лекарства мне звонили родственники, главврачи больниц, огромное количество незнакомых людей. У многих был вопрос жизни и смерти.

Моей целью было достучаться до регулятора, чтобы там наверху узнали о той катастрофе, что творилась в регионах. Потому что если в Москве еще была какая-то адекватная помощь, то у нас невозможно было попасть в больницы. Скорая приезжала через сутки, если вообще приезжала. Мы говорили с Мин­здравом, забросывали письмами глав регионов, обращались в прокуратуру, встречались со СМИ. Лишь бы выйти из этой мертвой петли.

А коллеги по рынку молчали?

Коллеги начали высказываться уже позднее, ведь всегда проще присоединиться, когда кто-то уже начал. В мирное время отсидеться можно. Но когда дело, которым ты занимаешься четверть века, рушится на глазах, а люди умирают, молчать — это предательство. Нас так воспитывали — не стоять в стороне. По-другому я просто не умею. Однако до сих пор не хватает поддержки от дистрибьюторов и производителей. Я призываю их тоже отстаивать свое мнение, потому что все мы в одной лодке и всем нам тяжело.

В мирное время отсидеться можно. Но когда дело, которым ты занимаешься четверть века, рушится на глазах, а люди умирают, молчать — это предательство.

Что надо было сделать, чтобы маркировка заработала нормально?

Надо полностью убрать дистрибьюторское звено (за исключением препаратов из списка 12 высокозатратных нозологий — их оборот необходимо отслеживать на каждом этапе). Производитель нанес код (КИЗ), аптека при продаже отсканировала. Дистрибьюторское звено, в том числе и аптечный склад, не может сканировать миллионы упаковок. Тысячи людей по всей стране заняты непонятно чем. Громкие слова о поддержке предпринимательства и повышении производительности труда на деле рождают только очередные препоны, разрушающие бизнес. Препараты низкого ценового сегмента тоже необходимо исключить из СМДЛП. Пресловутые «переливы», которыми оправдывают внедрение маркировки, тут ни при чем. Потому что все давным-давно знают, кто этим занимается. «Секрет Полишинеля» какой-то. Все делают вид, что никакого слона в комнате нет, а зловонная куча появилась сама собой. Честно, я уже не знаю, Жанна д’Aрк я или городская сумасшедшая. Но у меня слишком большой опыт и уже не тот возраст, чтобы сидеть и молчать или, тем более, врать.

Честно, я уже не знаю, Жанна д’Арк я или городская сумасшедшая. Но у меня слишком большой опыт и уже не тот возраст, чтобы сидеть и молчать или, тем более, врать.

Если бы не фарма, то кем бы вы стали?

У нас есть еще несколько проектов. Когда родился сын, мы поняли, что в Уфе нет места, где можно оставить ребенка, пока родители могут спокойно и вкусно поесть. Поэтому открыли семейный ресторан «Печенье-развлеченье» с большой интер­активной зоной. Уже второй год работает «Новошкола» (детище супруга), которая, надеемся, станет одной из лучших в стране. А когда несколько лет назад я задалась целью добиться того, чтобы отражение в зеркале меня радовало, мы открыли центр красоты и молодости Giovane. В общем, я не умею сидеть на месте и, может быть, нашла бы себя в другой сфере. Но фармация — мое призвание, а «Фармленд» — первый ребенок, поэтому другой жизни я не представляю.